Главная › Новости

Втягивание Украины в НАТО. "Структура момента" 23.12.2014

Опубликовано: 12.10.2016

Гройсман: Дискуссий по отмене санкций против РФ быть не может

В конце декабря Верховная Рада Украины проголосовала за отмену внеблокового статуса страны. Данное решение вызвало резко нехорошую реакцию в Кремле и Белом доме: как заявил Дмитрий Медведев, этот шаг будет иметь очень негативное последствия для развития двухсторонних отношений. Такое заявление председателя правительства РФ не выглядит необычным: на протяжении многих лет одной из ключевых задач русской наружной политики являлось недопущение вхождения 2-ой по численности населения республики бывшего СССР в состав Североатлантического Альянса. Знаковым в этом отношении стал прошедший в 2008 году бухарестский саммит НАТО, на котором Соединенные Штаты были обязаны временно остановить процесс вступления Украины и Грузии в ряды членов главный военно-политической организации государств западного мира. Но с тех прошло 6 лет, вобравших в себя пятидневную войну в Южной Осетии, присоединение Крыма к России и вооруженный конфликт в Донбассе. Официальная Москва оказалась в международной изоляции, а ее ближайшие союзники, Белоруссия и Казахстан, восприняли действия на Востоке Украины как суровую потенциальную опасность своей безопасности.

Отказ Украины от внеблокового статуса не стал неожиданностью. После отторжения Крыма Россией и отправки Кремлем вооруженных формирований в Донбасс другого варианта развития событий ждать было трудно. Другое дело, что в Кремле, кажется, серьезно рассчитывали на то, что можно силовым образом удержать Украину в зоне воздействия РФ. Но в реальности дело обстоит как раз напротив: мультивекторная наружняя политика, которой придерживался Леонид Кучма во второй половине 1990-х годов, была вероятна только благодаря тому, что в тот период времени от официальной Москвы не исходила суровая угроза безопасности и территориальной целостности бывшей Украинской ССР. И действительно, обеспечив в 1991 году мирную трансформацию внутрисоюзных административных границ в межгосударственные, Кремль отказался от поддержки сепаратистского движения в Крыму. Управление РФ не предприняло попыток по приданию юридической силы крымскому референдуму января 1991-го, на котором свыше 90% обитателей полуострова высказались за признание его местности в качестве отдельной союзной республики, а после этого не оказало политической поддержки Юрию Мешкову, избранному в 1994 году на пост президента Крыма и стремившемуся к воссоединению с Россией.

В 1997 году был подписан российско-украинский контракт о дружбе, сотрудничестве и партнерстве, в котором, в частности, значилось положение о том, что дела 2-ух государств выстраиваются «на основе принципов обоюдного почтения, суверенного равенства, территориальной целостности, нерушимости границ, мирного урегулирования споров, неприменения силы либо опасности силой, включая экономические и иные методы давления». Сразу с этим обе стороны выполнили мирный и упорядоченный раздел Черноморского флота, который хоть и утратил для Рф стратегическое значение после окончания Прохладной войны, но продолжал оставаться для нее принципиальным историческим эмблемой. В конце концов, в 1990-е годы официальная Москва не предъявляла Киеву претензий по оплате поставок газа: в условиях жесточайшего экономного кризиса Украина практически по бартеру импортировала русское голубое горючее, в свою очередь обеспечивая его дешевенький транзит на рынки государств объединенной Европы, где на него существовал платежеспособный спрос. В целом, за счет предпринятых после распада СССР шагов управлению Рф удалось избежать конфликта с Украиной, который по своим последствиям был бы никак не менее разрушительным, чем развернувшаяся в то же самое время война в Хорватии.

Ситуация стала равномерно изменяться после 2000 года, когда Кремль предпринял серию попыток по реинтеграции бывших союзных республик, начиная с создания ЕвраАзЭС (2001) и Единого экономического места (2003) и заканчивая образованием Таможенного (2009) и Евразийского союзов (2014). Хотя номинально большая часть из перечисленных организаций носили экономический нрав, их реальным назначением являлось восстановление воздействия Москвы над бывшими провинциями русской империи. И к странам, которые не желали сближаться с Кремлем, применялись разные санкции, как это вышло, к примеру, с Грузией, попавшей под действие торгового эмбарго со стороны РФ. Не было изготовлено исключения и в отношении Украины: каждый раз, когда к власти в Киеве приходили неугодные русским элитам политики, меж 2-мя странами разгорался суровый конфликт. После Оранжевой революции таким конфликтом оказалась газовая война, два раунда которой привели к существенному сокращению закупок украинским правительством русского газа — с 59 млрд. куб. м в 2006 году до 26 млрд. куб. м в 2013-м. Ответом же на революцию 2014 года стало решение Кремля о проведении операции по присоединению Крыма и отправке вооруженных формирований в Донбасс.

Действия прошедшего года, пожалуй, ставят крест на желании Кремля воссоединить постсоветское место: с этого момента ни Белоруссию, ни Казахстан, ни, тем паче, Украину будет нереально привлечь к участию в интеграционных объединениях, функционирующих под эгидой Москвы. Все усилия по восстановлению империи, которые предпринимались русским управлением в последние пятнадцать лет, в один миг оказались погребены, пусть даже сейчас власти РФ этого до конца не осознают. И здесь нельзя не провести аналогии с крахом СССР: невзирая на мощные сепаратистские движения в союзных республиках, распад русской империи стал реальностью только после того, как власть КПСС была свергнута в метрополии. Будет ли распад СНГ институализирован, как это было в случае с Советским Союзом, большой вопрос; еще важнее, что эта организация по факту больше недееспособна. И в этом, кстати, ничего ужасного для Рф нет: напротив, Кремлю больше не придется субсидировать снаружи приклнные ему режимы, которые под мантру о стратегическом союзе с РФ выторговывали из российской федеральной казны млрд баксов. Более броский тому пример — Александр Лукашенко, искусно балансирующий меж Россией и ЕС, невзирая на международную изоляции белорусской элиты.

Еще одним следствием конфликта стало окончание формирования украинской политической цивилизации. В основе процессов нациестроительства, проходивших после 1991 года во второй по численности населения республике бывшего СССР, лежало рвение всячески обосновать, что Украина — это не Россия. Невзирая на политику украинизации систем образования и государственной службы, Незалежная по сей денек остается билингвальной; об этом, в частности, свидетельствует интерактивная карта, отображающая выбор языка интерфейса индивидуальной странички юзерами социальной сети «Вконтакте». Но при всем этом российское население страны массово перенимает украинскую идентичность, о чем молвят данные переписи 2001 года, зафиксировавшие уменьшение количества этнических российских более чем на три миллиона человек по сравнению с 1989 годом. После войны смена идентичности станет еще больше всераспространенным феноменом, ведь сегодняшний конфликт в Донбассе навечно соединил понятие «российский мир» с категориями «война», «погибель» и «разруха». В конце концов, совсем маргинальный статус обрела мысль сближения с РФ, так как вооруженные столкновения на территории Донецкой и Луганской областей воспринимаются в Украине как война c Россией, а вовсе не с ДНР и ЛНР.

Вобщем, более тяжелое последствие войны — это разрушение самого российского, по крайней мере, с культурной точки зрения, региона Украины. В результате гуманитарной катастрофы и исхода выше 1-го миллиона человек Донбасс практически перевоплотился во вторую Палестину. Похоже, что это меньше всего волнует Кремль, для которого инициирование локального военного конфликта стало только одним из способов дестабилизации примыкающей страны. И в этом, пожалуй, весь трагизм прошедших в последние полгода столкновений.